Суд и казнь Марии-Антуанетты (1755-1793), бывшей королевы Франции, были одними из первых событий, положивших начало Великой французской революции (1789-1799). Осужденная за ряд преступлений: включая заговор с иностранными агентами - Мария-Антуанетта была признана виновной в государственной измене и казнена 16 октября 1793 года.
Со времен инцидента с бриллиантовым ожерельем в 1785 году, Мария-Антуанетта стала крайне непопулярна во Франции, являясь предметом людских сплетен и злостной клеветы. Обвиненная в том, что она - австрийская шпионка, легкомысленная расточительница казны и морально-неустойчивая личность - она почти полностью лишилась своей власти. Усугублял ситуацию еще тот факт, что королева была напрямую связана с монархией, а Франция тогда стояла на пороге революции за независимость. В ходе войны Первой коалиции (1792-1797), она надеялась добиться подавления революции, отправляя секретные данные своим агентам в Австрию. Однако, Мария-Антуанетта была поймана революционерами и заключена под стражу, вместе со всеми членами своей семьи, после штурма дворца Тюильри в августе 1792 года.
После суда и казни короля Луи XVI в январе 1793 года, она все еще оставалась под стражей вместе с мадам Элизабет и ее детьми: четырнадцатилетней принцессой Марией-Терезой и восьмилетним Луи-Шарлем, который впоследствии был признан законным королем Франции - Луи XVII.
Вдова Капет
Казнь короля Луи XVI (1774-1792) повергла вдову Марию-Антуанетту в уныние. Как призрак бродила она по комнатам ее нового дома, тюрьмы Тампль, где она со своими детьми была заключена под стражу революционным правительством. В первые дни после казни ее мужа, бывшая королева почти ни с кем не говорила и не притрагивалась к еде. Она даже отказывалась от прогулок в саду, так как ей бы пришлось проходить пустынные комнаты, когда-то занимаемые ее мужем. Мария-Антуанетта превратилась в белую костлявую старуху, волосы которой поседели от горя и переживаний. К ней больше никто не обращался "Ваше Величество", теперь ее звали "Вдова Капет" или еще хуже "Антуанетта Капет".
Несмотря на свое горе, в феврале 1793 года королева начала полагать, что худшее уже позади. Она еще не была обвинена ни в каких преступлениях, поэтому ее казнь не была на повестке дня. Смерть короля Луи приостановила этот нескончаемый поток юристов и государственных служащих, которые приходили с отчетами к бывшему королю, позволяя королеве и ее семье оставаться в желанном уединении. Более того, стражники перестали прослушивать каждый их приватный разговор и Марие-Антуанетте даже было позволено надеть новое черное платье, в котором она могла по всем традициям оплакивать своего мужа. На секунду, все поверили, что у королевской семьи есть шанс выйти на свободу. Народ жаждал мести, но невзирая на дурную репутацию Марии-Антуанетты, ей до сих пор не было предъявлено никаких весомых обвинений, поэтому о расправе не могло быть и речи. Вдобавок, короля Луи XVI, перед его казнью, заверили, что его собственная смерть не нанесет никакого вреда его близким. Эти слова были с точностью переданы Марие-Антуанетте, подчеркивая, что ее смерть будет приравниваться к беспричинному убийству, а это пойдет вразрез с политикой революции (Фрейзер, 408).
Однако, все эти обещания были даны во время французского господства, когда революционные армии побеждали, отбрасывая Коалицию назад в Германии и Бельгии. Но через какой-то месяц, удача отвернулась от революционеров. В феврале, к списку противников Франции, присоединились Британия, Испания и Голландская республика. 18 марта 1793 года австрийцы одержали победу в сражении у Неервиндена, отвоевывая Бельгию и заставляя французов отступить. В тот же месяц, начался кровавый Вандейский мятеж - католическое и монархическое восстание - в результате которого восьмилетний сын Марии-Антуанетты был признан королем Франции - Луи XVII.
Оказавшись загнанными в угол, вожди революции обрушились на свою собственную "Австрийскую волчицу" и ее королевских щенков. Максимилиан Робеспьер приказал привести бывшую королеву на суд, перед новым революционным трибуналом. Он напомнил, что в прошлом Мария-Антуанетта передавала военные секреты вражеским странам и ее предательство не должно оставаться безнаказанным. После учреждения Комитета общественной безопасности 6 апреля 1793 года, в республике начались репрессии аристократии. Были арестованы такие "большие шишки" как Герцог Орлеанский и принц де Конти. Королева же, в свою очередь, подвергалась ночным обыскам, а впоследствии, якобинцы приказали заколотить ей все окна.
После всех этих событий, положение королевы снова стало шатким. Ее племянник, Франциск II, император Священной Римской империи (годы правления: 1792-1806) был нисколько не заинтересован в спасении своей тетки, которую он никогда не видел. Франциск наотрез отказался выкупать ее, в обмен на ценных французских солдат, которых он с таким трудом взял в плен. Недавняя победа Австрии значила, что император вряд ли согласится на мирный договор с Францией. Верховный полководец императора в Бельгии, принц Саксен-Кобургский, заявил, что не стоит направлять своих людей на освобождение королевы, так как французским революционерам скоро и так придет конец. Вдобавок, австрийские представители неохотно шли на переговоры революционерами, опасаясь, что любые попытки обсуждения Марии-Антуанетты могут привести к тому, что она попадет под суд.
Украденный сын
Бездействие императора вызывало недовольство у многих оставшихся друзей Марии-Антуанетты. Граф Аксель фон Ферзен, отважный шведский солдат, который когда-то был любовником королевы, предложил собрать отряд солдат и штурмовать тюрьму. Граф де Ла Марк пытался договориться с австрийским правительством, чтобы те помогли им в освобождении королевы. Он подчеркивал, что для императора было бы очень постыдно знать, что всего в каких-то 40 милях, от грозных и победоносных войск Австрии, благородная дочь Марии-Терезы погибла на эшафоте, а благороднейший император не предпринял никаких попыток ее спасти (Фрейзер, 420).
В конце концов, Графа фон Ферзена отговорили от своего безбашенного плана, а Граф де Ла Марк понял, что помощи от императора не дождаться. Теперь только секретные тайные операции могли бы вытащить королеву из беды. Одна из таких была совершена в марте 1793 года, но она была безуспешной. План был таков: выкрасть Марию-Антуанетту и всю ее семью из темницы и отправить их сначала в Нормандию, а потом переправить в Англию. Ее спасители должны были быть облачены в военную форму. Однако, заговор был сорван, так как у одного из заговорщиков не хватило духу и он не смог достать необходимые поддельные паспорта. Еще один несостоявшийся план спасения был сорван в июне; когда Антуан Симон, бывший сапожник, а теперь влиятельный член парижской революционной коммуны, подслушал разговор конспираторов, случайно проходя мимо комнат королевы.
На фоне этих провалившихся спасательных операций, ситуация Марии-Антуанетты только ухудшилась. К июню, вендские повстанцы отбили почти всех французских республиканцев, когда-либо присланных к ним. В это же время, главенствующие города Франции выступили против якобинского правительства, в ходе восстаний федералистов. В очередной раз, разгневанные якобинцы взялись за Марию-Антуанетту, которая в последнее время, в течение обедов, усаживала сына на подушку во главе стола. Якобинцы восприняли это, как намек на то, что этим жестом Мария-Антуанетта показывает право ее сына Луи-Шарля быть королем Франции.
В ночь на третье апреля 1793 года, стражники оповестили бывшую королеву о том, что они пришли забрать ее сына. Они пытались скрыть свою ложь словами о том, что ему грозит опасность, и поэтому они хотят перевести его в другие комнаты. Мария-Антуанетта сразу же раскрыла их обман и наотрез отказалась отдавать сына. Целый час королева не поддавалась на уговоры, даже когда стражники сбросили все маски вежливости и угрожали убить ее. Только угроза расправы с дочерью заставила королеву смириться с неизбежностью. Луи-Шарля забрали и он больше никогда не видел свою мать. В последующие дни, их постоянно преследовали рыдания мальчика, слышимые из соседних комнат, куда он был помещен стражниками. Обезумевшая от горя Мария-Антуанетта проводила дни, сторожа из своего окна дорожку тюрьмы, в надежде, что она сможет увидеть своего сына, которого часто выводили на прогулку в сад.
Революционеры хотели перевоспитать молодого принца в ярого республиканца и изжить в нем любые монархистские идеи. К сожалению, по своему незнанию, они доверили его, пожалуй, самому худшему человеку на планете. Антуан Симон был необразованным и жестоким человеком. Он избивал Луи-Шарля каждый раз, когда он видел его в слезах. Симон развлекал себя и стражей, спаивая мальчика вином до полной невменяемости и обучая его говорить разные непристойности. Ранее, крепкий и здоровый, Луи-Шарль знатно подпортил свое здоровье во время заключения, получив вдобавок случайную, но очень неприятную травму в районе промежности. Сотрудничая с «ультра-радикальным» журналистом Жак-Рене Эбером, Симон использовал настоящее физическое состояние мальчика как доказательство того, что над принцем издевались как физически, так и психологически; и делал это никто иной, как его мать и мадам Элизабет. Эбер и Симон заставили мальчика подписать документ, что именно мать была причиной всех его несчастий. Все это вселило ужас в королевскую семью и Мария-Тереза с мадам Элизабет изложили дело со своей точки зрения, полностью отрицая эту клевету.
Заговор гвоздики
Первого августа, в два часа ночи, после месяца заточения Луи-Шарля вдали от семьи, якобинцы подняли Марию-Антуанетту и приказали собираться. быстро простившись с Марией-Терезой, под вооруженным конвоем, королеву отвели в тюрьму Консьержери - гиблое место, которое нередко было последним пристанищем тех, кто был приговорен к гильотине. Стражники дали ей номер "280" и обращались к ней только таким образом. Более того, она денно и нощно оставалась под наблюдением, имея в своем личном распоряжении только занавесочку длиной в четыре фута, за которой она переодевалась. Вдали от уединенной тюрьмы город Консьержери был заполонен юристами, стражниками, путешественниками и другими людьми, которые хотели хоть одним глазком взглянуть на заточенную королеву.
Однажды, один из посетителей Марии-Антуанетты, Александр де Ружвиль, бросил гвоздику к ногам королевы и когда она её подобрала, между лепестками оказалась скрыта записка. Она представляла собой детальный план операции по ее спасению, в котором она должна была быть переправлена в Германию. К несчастью, один из стражей королевы выдал план. Полагается, что он тоже был одним из заговорщиков, но ему не хватило смелости довести дело до конца; либо он догадался о существовании этого плана из частых визитов Ружевиля. Этот оборвавшийся план спасения привел к тому, что Марию-Антуанетту посадили в еще более строгую камеру и допрашивали два дня. Королева сохраняла хладнокровие, несмотря на неустанные вопросы стражников, подчеркивая, что она сугубо заинтересована в здравии своего сына; и это как раз-таки ее враги желают причинить вред ее мальчику.
В то же время, чтобы решить судьбу королевы, был собран Комитет Общественной безопасности.Эбер выступал за казнь королевы больше всех, обосновывая свою позицию тем, что он говорит от лица всего народа. Он повторял, что ее смерть положит начало сотрудничеству города Парижа и Революционного Трибунала, тем самым приближая людей к правительству. "Я обещал им голову Антуанетты - говорил Эбер. - Если вы не дадите ее мне, что я отрежу ее сам" (Фрейзер, 425). В конце концов, комитет согласился с Эбером - они казнят королеву, чтобы задобрить людей. Также, всех руководителей - жирондинцев тоже казнят, чисто в интересах якобинцев. Таким образом, судьба королевы была решена, даже без официального решения суда.
Трибунал
В ночь на 12 октября, Мария-Антуанетта снова была разбужена посреди ночи и представлена перед революционным Трибуналом. После отрицания всех выдвинутых ей обвинений, ей позволили нанять адвоката и отослали обратно в камеру. В противоположность Луи XVI, которому было дано несколько недель на подготовку защитной речи, Мария-Антуанетта располагала только несколькими часами. Ее главный юрист - Клод-Франсуа Шово-Лагард - требовал, чтобы она написала письмо Трибуналу с просьбой о продлении срока подготовки, как минимум на три дня. Она последовала совету, но ее запрос остался неудовлетворенным.
Суд начался 14 октября 1793 года. Бледная, болезненная, облаченная во вдовий наряд, королева напугала публику. Они ожидали увидеть свирепую австрийскую волчицу, королеву Франции, а перед судом предстала простая женщина, переполненная горем и уставшая от борьбы за себя и свою семью. Мария-Антуанетта была представлена суду и затем посажена на скамью подсудимых, где она должна была часами выслушивать изнурительные показания 40 свидетелей. В то время как судебное разбирательство короля имело под собой значительный вес: было предоставлено множество документов - все обвинения против Марии-Антуанетты были очень поверхностными, опирающиеся лишь на слухи и сплетни. Первый свидетель, капитан национальной гвардии Версаля, говорил о каких-то пьяных оргиях, совершенных со стороны королевы, но не увиденных им самим. Следующий же свидетель и вовсе опирался на беспочвенный слух о том, что королева напоила швейцарских гвардейцев до штурма Дворца Тюильри.
При перекрестном допросе, Мария-Антуанетта отвечала простыми и не конкретными ответами: "я не помню" или "я никогда о таком не слышала". Она отрицала, что заставила мужа бежать из Франции в Варенн в 1791 году, утверждая, что никогда не имела контроля над решениями короля. Суд также предъявил ей документы, якобы подписанный ею, и когда она попросила точную дату подписания, ей лишь сказали, что это было после ее заключения. Лишь один раз она "сдала" оборонную позицию. Ее обвиняли в использовании государственной казны на благоустройство ее собственной резиденции - Маленький Трианон - на что она отвечала, - "что и вправду потратила больше, чем ей бы хотелось" (Фрейзер, 433).
Признавая, что всех их доводы довольно необоснованы, Эбер решил, что пришло его время выйти на сцену. Как только Эбер высказал свои обвинения о кровосмешении, все самообладание королевы разлетелось на мелкие кусочки. "Ты был там?!" - сорвалась она на Эбера и отказалась комментировать это обвинение. Когда же трибунал спросил, почему она отказалась от дальнейших объяснений, королева гордо ответила: "Если я не ответила, то только потому, что сама природа отказывается отвечать на подобное обвинение, выдвинутое против матери" (Фрейзер, 431). После, она произнесла очень пронзительную речь, обращаясь ко всем матерям, находящимся в зале суда,которые поддержали ее и потребовали остановить судебное разбирательство.
Суд продолжался до 23 часов и был отложен на следующий день. Все началось заново в 8 утра и продолжалось в течении 16 часов. Некоторые обвинения были более правдоподобные чем другие, например, о передаче военных секретов врагам - остальные же были весьма неубедительными. Мария-Антуанетта была сильной и уверенной в своей правоте, она верила, что при самом наихудшем раскладе ей угрожает пожизненное заключение. Бедняжка, она и не представляла, что ее судьба уже давно была решена.
В четыре часа утра, 16 октября 1793 года, ее официально признали виновной в шпионаже, растрате казны и, следовательно, в государственной измене, так как все ее действия были не на благо родной страны. Прокурор вынес приговор - смертная казнь. Королева должна была погибнуть в тот же день. Когда ее спросили, не хочет ли она что-то сказать в свою защиту, она даже не стала бороться и просто мотнула головой.
Казнь
Последние часы своей жизни Мария-Антуанетта провела за написанием писем своим близким. В письме к мадам Элизабет, она горевала о том, что ей придется оставить своих детей: "Ты знаешь, что я жила только ради них и тебя, моя дорогая сестра" (Фрейзер, 436). Она писала о том, что в очень скором времени присоединиться к ее брату, Луи XVI (мадам Элизабет тоже быстро к ним присоединиться, так как будет казнена в будущем мае). Следующие письма она посвятила детям, Мария-Антуанетта попросила присматривать друг за дружкой, также умоляя Марию-Терезу простить ложь ее сына Луи-Шарля. "Не забывай, сколько ему лет и как легко заставить ребенка сказать то, что выгодно тебе" (там же). До взрослого возраста из ее детей доживет только Мария-Тереза, так как Луи-Шарль погибнет через два года, все еще находясь в заточении.
Когда все письма были написаны и ей предложили позавтракать - Мария-Антуанетта отказалась, со словами, что она уже человек погибший, а следовательно, прием пищи - бессмысленное действие. Ее облачили в белое платье, остригли волосы и завязали руки за спиной. Унижаясь перед палачом, Мария-Антуанетта попросила его развязать ей руки, чтобы она могла сходить в туалет. В 11 часов утра, лишенная привилегии ехать в закрытом кэбе (как было позволено раннее ее мужу), она была доставлена на гильотину.
Когда она достигла эшафота на площади Революции, она собрала в кулак всю силу и самообладание, которое у нее осталось и начала взбираться по ступенькам. Случайно наступив на ногу палача - она вежливо извинилась и была же им и казнена в 12:15 дня, под гогот радостной толпы. Смерть Марии-Антуанетты "освободила" Францию от австрийской волчицы или «Мадам Дефицит» ( как ее прозвали в народе), которая якобы привела как казну, так и жизни ее подданных к опустошению. Мария-Антуанетта была одной из первых "громких" жертв периода Большого террора и в течении следующих десяти месяцев было пролито очень много невинной крови.
