Немногие теологи получили такую известность и так значительно повлияли на христианскую мысль, как это сделал святой Августин из Гиппона (354-430 гг. н. э.), «Доктор» Католической церкви, которого коллеги прозвали «Знающий». Обладая блестящим умом, этот человек никогда не стремился стать официальным епископом в христианской церкви. Он установил богословские категории, которые существуют на протяжении веков (первородный грех, предопределение, теория справедливой войны, понимание зла и т. д.) и положил начала рациональной теологии, основанной больше на разуме, чем на мистическом опыте. Августин рассказал о своих размышлениях и духовном опыте в книгах: «О Граде Божием», «Энхиридион» (в русской традиции имеет название «Эхиридион Лаврентию о вере, надежде и любви»; энхиридион — от др. греческого «руководство, пособие»), «Христианская наука». Самое известное его произведение — «Исповедь».
«Исповедь» — это автобиографический рассказ о дохристианском периоде жизни будущего святого и великом духовном перевороте, который произошел в его душе. На протяжении книги автор честно и открыто размышляет о своем своенравном прошлом и прежних мирских взглядах, рассказывает о долгом, порой мучительном, пути к примирению со своим Божественным Создателем.
Молодость в миру
Хотя Августин стал «самым выдающимся и наиболее широко изучаемым автором» в западном христианстве, он не начал свою жизнь как святой — совсем наоборот (Дробнер, 17–33). Он вырос в типичной римской семье того времени. Его отец, Патрик, не был христианином, но его мать, Моника, была христианкой и непрестанно молилась о сыне и его обращении. Себя Августин описывает, мягко говоря, нелестно. Он рисует образ язычника, блуждающего эгоиста, который, хотя и знает о должном и моральном поведении, высокомерно выбирает путь гедонизма. Августин, описывая случай из детства, приводит интересное замечание: «Я ослушался не потому, что сделал лучший выбор, а просто из любви к игре» (книга 1, гл. 10). По мнению самого автора, ложь, воровство и гневливость были обычными явлениями в его жизни в то время.
Становясь старше, Августин стал больше задумываться о Боге и о тех саморазрушительных страстях, которые все еще продолжали приносить ему немало удовольствий. Разворачивалась классическая борьба между разумом и плотью. Как описывает это Августин: «Первое блюдо усладило и убедило мой разум, второе усладило мое тело и держало его в рабстве» (Книга 8, гл. 5). Он испытывал внутренний конфликт, желал исцелиться, но слишком наслаждался плотскими радостями, чтобы остановиться. В книге он вспоминает, как молился в то время: «Даруй мне целомудрие и воздержание, но не сейчас» (Книга 8, гл. 7).
Августин стал профессором риторики и философии, вращался в высших академических кругах Рима, хотя и испытывал разочарование в мертвящей и бессмысленной римской школьной системе. Стремясь к большему, он приблизился к политическим сферам жизни Рима. Став учителем риторики при императорском дворе, он получил, вероятно, самую желанную позицию в академическом мире, к тому же открывавшую прямой путь к политической карьере. Тем не менее, сетует Августин, он чувствовал неудовлетворенность жизнью. «Я удерживал свое сердце от окончательного принятия чего-либо, так как боялся нового падения, и в этом состоянии неизвестности я тем более погибал» (книга 6, гл. 4).
В поисках другого пути
В конце концов, Августин признает, что сила Божьей любви оказалась слишком велика, чтобы ее игнорировать, и совесть его переполнилась осознанием необходимости перемен. Августин утверждает: «Когда мое самое пристальное исследование извлекло все мои мерзости из тайных глубин моей души и собрало их перед моим сердцем, во мне поднялась сильная буря, принесшая с собой потоки слез» (книга 8, гл. 12). Несмотря на все громкие почести и общественное положение, он ощущал внутреннюю пустоту: «Я вспоминаю, как я был несчастен, и как однажды [Бог] привел меня к осознанию моего несчастного состояния» (книга 6, гл. 6).
В поисках духовного смысла Августин вошел в секту манихеев. Это синкретическое религиозное движение персидского происхождения, основанное Манесом (216–276 гг. н. э.), сочетало в своем учении христианство, иудаизм, гностицизм и язычество. Проведя девять лет с манихеями, Августин покинул их и присоединился к неоплатоникам, философия которых основывалась на дуалистическом учении Платона (428/427–348/347 до н. э.). Позже учение Платона было модернизировано Плотином (204–270 н. э.) и включило в свою доктрину мистический монотеизм, существование трансцендентного Единого и сотен промежуточных богов, ангелов и демонов. Однако и это не принесло покоя душе Августина: «Ибо те, кто находят свою радость вне себя, легко падают в пустоту и выплескиваются на видимые и временные вещи, и в своих изголодавшихся умах лижут тени» (Книга 9, гл. 4).
Обращение
По счастливому стечению обстоятельств, в период своей преподавательской работы в Милане Августину довелось встретить и слушать святого Амвросия, епископа Миланского, чьи проповеди навсегда изменили жизнь Августина. Амвросий, будучи красноречивым оратором, смело бросал вызов ересям и еретикам того времени — арианству, язычеству и императору Валентиниану. Более того, Амвросий также был римским гражданином, видным общественным деятелем, плодовитым писателем и талантливым проповедником, возвещающим Благую Весть о любви Бога к человечеству, что не могло не привлечь внимания духовно жаждущего Августина. Как заключает Паульгаард, «епископ Амвросий Миланский оказал большое влияние на жизнь Августина, когда тот проходил свой путь от ереси к ортодоксальности и от сексуальной распущенности к целибату».
Вскоре после этого, как подробно описано в «Исповеди», Августин пережил сверхъестественное событие в саду виллы, где услышал детский голос, говорящий ему: «Tolle lege, tolle lege» — «Возьми и читай, возьми и читай» (книга 8, гл. 12). Раскрыв лежавшую рядом Библию, Августин обнаружил, что она, по-видимому, напрямую указывала на его личные пороки и слабости. В отрывке из Послания к Римлянам говорилось: «Как днём, будем вести себя благочинно, не предаваясь ни пированиям и пьянству, ни сладострастию и распутству, ни ссорам и зависти; но облекитесь в Господа нашего Иисуса Христа, и попечения о плоти не превращайте в похоти» (Римлянам 13:13-14).
Для Августина это метафизическое событие означало ясное повеление от Бога прекратить рационализировать и оправдывать свое безнравственное поведение и хаотичную духовную жизнь и подчиниться Истине Божией. Он пишет: «Ты сотворил нас для Себя, Господи, и неспокойно сердце наше, доколе не успокоится в Тебе» (Кн. 1, гл. 1). Самосознание и мироощущение Августина кардинально изменились, и он подчинился новой реальности, отказавшись от своей воли, своего эго и своей жизни в пользу Бога.
С этого момента Августин вступил на путь новой духовной жизни, приняв крещение от святого Амвросия. После этого он собирался провести остаток дней в монашеском уединении, однако тихая жизнь оказалась недоступна Августину, чей риторический и богословский таланты были широко известны. Христианской общине, осаждаемой ересями, требовался великий ум. Олсон пишет:
В 391 году Августин был фактически вынужден принять рукоположение в христианской общине в Гиппоне. . . Затем, когда пожилой епископ Гиппона пожелал иметь епископа-помощника, Августин снова был вынужден приняться за служение. . . За время пребывания на этом посту он глубоко погрузился в дела церковной жизни и политики и приобрел репутацию одного из мудрейших лидеров христианского мира. (259-260)
Несмотря на гедонистическое прошлое, вся дальнейшая жизнь Августина была без остатка посвящена бескорыстному служению истине.
Наследие
Святой Августин внес колоссальный вклад в основание систематического христианского богословия и вероучения. Но его личный духовный путь, отображенный в «Исповеди», вероятно, имеет не меньшее значение. Августин показал, что следует быть честным искателем и не бояться выносить на всеобщее обозрение личные переживания. Ценностью обладает каждая личность, каждый человек идет своим особым путем к Богу.
Святой Августин так резюмирует свое понимание взаимоотношений человека и Бога:
Ты, Господи, судишь меня, ибо «ни один человек не знает, что есть в человеке, кроме духа человеческого, живущего в нем». Есть, однако, в человеке нечто, чего не знает сам дух человеческий, живущий в человеке, ты же, Господи, создавший его, знаешь всё, что в нем. . . Итак, я исповедуюсь и в том, что о себе знаю; исповедуюсь и в том, чего о себе не знаю, ибо то, что я о себе знаю, я знаю, озаренный Твоим светом, а то, чего о себе не знаю, я не буду знать до тех пор, пока «потемки мои» не станут «как полдень» пред лицом Твоим. (Книга 10, гл. 5)
